Работник КУЛЗа учится в Китае
По первому высшему образованию Евгений Масленников экономист и 10 лет работает на литейном заводе в отделе информационных технологий. Начинал электромехаником, сейчас он руководитель проектов.
Два года назад состоявшийся специалист, имеющий устойчивое положение на службе, опыт, твердый заработок, авторитет коллег, решил круто изменить свою жизнь и снова стать студентом. Он поступил в совместную магистратуру Шанхайского университета Цзяо Тун (ШУЦТ) и Московского авиационного института (МАИ) по направлению предприятия.
- Увидел объявление о наборе желающих поучиться в Китае в нашей корпоративной почте. Захотелось испытать себя, - объясняет собеседник причину крутого поворота в биографии. - Хотя решение принималось сложно. Многие вещи в жизни уже нелегко было менять. А перемены нужны для профессионального и личностного роста. Понимал, что обратно вернусь другим человеком, восприятие мира изменится. Собственно, так оно и получилось.
- Что больше всего удивило в Китае?
- Самое первое - погода. В Шанхай мы, группа российских студентов, прилетели в сентябре. У нас тогда было холодно, а там +35. В аэропорту встретили не представители администрации вуза, а студенты. Словом, все другое. При этом компания россиян очень-очень разная, многие закончили МАИ, им от 23 до 25, а тебе 30… Что называется, ты вышел из зоны комфорта.
- Если сравнить учебу здесь и там.
- Это несравнимые вещи. Даже начиная с внешнего вида учебного заведения. Территория МГУ, к примеру, на фоне кампуса (студенческого городка) ШУЦТ кажется крохотной. В чем отличие между русской школой образования в магистратуре и китайской? У нас дается больше прикладных знаний, а там - теоретических. Делается огромный акцент на математику, числовые методы.
- Какие предметы показались наиболее интересными?
- «ЖЦИ» - жизненный цикл изделия (со специализацией – авиационное изделие). Мы рассматривали программное обеспечение для решения этих задач на примере фирмы «Сименс». В итоге появилось четкое понимание, каким должно быть взаимодействие между людьми, между процессами и программами. Мне интересен также предмет «Инженерное проектирование», где нам показывали, как создавать продукт с нуля, почему одна идея стоит твоего внимания, а другая нет, какая из них позволит компании быть в лидерах рынка и над чем нужно поработать, чтобы получить лучший результат.
- Это то, чем вы сейчас занимаетесь на работе, внедряя в производство программу автоматизации всех стадий производственного процесса?
- Производство - лишь один из элементов. Жизненный цикл изделия – более широкое понятие. Он начинается с идеи, анализа рынка, проектирования, проходит производственную стадию и заканчивается утилизацией изделия. Почему МАИ запустил эту, совместную с Китаем, образовательную программу? Потому что у нас в стране мало специалистов по данному направлению. Они нужны для формирования кадрового резерва российско-китайского проекта дальнемагистрального самолёта CR929 и не только его, но и других совместных и отечественных проектов в авиастроении. Если взять для примера «Сухой Суперджет» - это неплохой самолет, с точки зрения технологии. Но у него отсутствуют сервисная поддержка и ремонтные комплекты. Важнейший элемент цикла изделия: его ремонт, расходники, запчасти. Эти вещи не были предусмотрены и осложняют его эксплуатацию, а в итоге – продажи.
- Евгений, как воспринимаются лекции, которые в ШУЦТ идут на английском?
- Первый месяц практически ничего не понимаешь. Сначала воспринимаешь речь преподавателя только в течение 5 минут. Постепенно начинаешь выборочно выхватывать определенные слова. Помогает то, что в аудитории на экране есть краткая выжимка лекции в виде презентации. Многие преподаватели заранее сбрасывают их, что дает возможность перевода с помощью различных гаджетов. Разрушение языкового барьера происходит примерно через полгода, у кого-то раньше, если практикует общение с иностранцами, у кого-то - позже. Тогда ты уже не боишься говорить, отвечать, когда тебя спрашивают. Возникает ощущение, что у тебя в голове мешок со словами, которые ты давно копил.
- В чем еще особенность учебного процесса? Другой подход, менталитет?
- Преподаватели и представители администрации отличаются от наших, они упрямые и не любят нести ответственность за решение организационных вопросов, часто перекладывая ее на нас. Некоторые вопросы нам помогала решать дирекция МАИ (Московского авиационного института), с некоторыми приходилось справляться самостоятельно. Из плюсов хочется отметить высокий уровень подготовки. Многие преподаватели по нашей дисциплине обучались, а кто-то и читал лекции, в штатовских вузах. Они дают только свежую актуальную информацию не более чем 3-летней давности. Занятия построены не только парами - по два 45-минутных урока, - но и по три. И если нам, магистрантам, уже имеющим одно высшее образование, казалось тяжело, то бакалавры рыдали. Они буквально живут в институте, потому что лекции у них начинаются в 9 утра и заканчиваются зачастую в 6-7 вечера.
- А экзамены как там сдают? Списать, например, можно?
- Экзамены в основном письменные. Списать практически невозможно. Кроме преподавателя по аудитории ходят 4 наблюдателя. Подход жесткий: пришел учиться – учись. Представьте, китайцев – более 1,5 миллиарда, а территория и рабочие места ограничены. И если ты хочешь места под солнцем, добивайся его. Не хочешь учиться - торгуй тапками. Поэтому спрос серьезный.
- Хотите сказать, что среди китайских студентов нет разгильдяев?
- Почему, встречаются. Но трудолюбивых - подавляющее большинство. Например, они не станут прогуливать лекции. Это у нас последнее китайское предупреждение не работает. А там оно сразу бьет, если ты прогулял или получил «двойку» или подрался или еще плохое сделал, то тебе приходит нотис - уведомление. Первый нотис, второй нотис, а после третьего – отчисляют. Даже опоздание могут приравнять к прогулу. Один из примеров, когда перед началом лекции каждый студент вписывает свою фамилию на доске, преподаватель или ассистент фотографирует список, а затем стирает его. И все, кто пришел позднее, не попадают в число побывавших на занятии.
- Расскажите о режиме дня китайских студентов.
- Они всегда встают очень рано: в 6-7 утра, независимо от того, во сколько пара, даже если она в 11. Поэтому в 9 вечера для них уже ночь. А мы в 8-9 только садились делать общую учебную работу. Заварим чай-кофе и фактически до утра. Пару часов удавалось поспать перед парами.
- Коммуникабельны ли хозяева страны?
- Они не очень коммуникабельны в плане совместных работ. Очень редко наблюдал, чтобы они вместе готовились к занятиям. Это связано с тем, что их, повторюсь, 1,5 миллиарда. А отличной высокооплачиваемой перспективной работы очень мало. Поэтому особо нет друзей, коллег по учебе, есть условные знакомые, которые являются потенциальными конкурентами. Например, когда нам нужна была помощь в понимании числовых методов, то они делились знаниями очень неохотно. А сейчас наш поток учится в Москве, в МАИ. Решаем практические задачи по сертификации авиационной продукции. И теперь уже китайцы обращаются к нам за помощью. Они поняли необходимость таких коммуникаций.
- Чего больше всего не хватало за границей?
- Нормальной еды. Соль такая «химозная», что есть ее невозможно. Потом нашли ей замену. Вся еда очень острая, даже для меня, любителя острого, это было чересчур. Плюс отсутствие нормального мяса. Сырое, конечно, можно купить и приготовить. А вот готовое, скорее всего, будет сладковатым. Отсутствуют привычные соусы, колбаса (она тоже со сладким привкусом). Это обусловлено исторически. Шанхай был портовым, а значит, богатым городом. И наличие сахара в то время считалось признаком зажиточности. Эта особенность пищи сохранилась. Молоко и творог не те, что у нас, и даже йогурты. Есть кафе русской кухни, но они либо далеко от общежития, либо – дорогие. И только со временем мы узнали об интернет-магазине «Таобао», где можно заказать все. А до этого спасала уйгурская кухня. В Китае живет такой народ – уйгуры, это китайские мусульмане (древний тюркоязычный народ, выходцы из Восточного Туркестана – прим. авт.). Их блюда – ближе к среднеазиатским, к плову, есть пельмени, нормальная соль.
- Какой вывод можно сделать после года жизни и учебы в Шанхае?
- Приобретаешь опыт, который, думаю, пригодится каждому. Жизнь в другой стране выводит из зоны комфорта, погружает в чужую, непонятную для тебя, среду. Но потом втягиваешься. Сначала кажется, что многое невозможно, например, требуемый объем работы. А потом берешь и делаешь. Твое сознание меняется.
- А в основной работе, на заводе, что изменилось?
- В первую очередь, изменился подход к работе. Я думаю, что именно благодаря знаниям, полученным в магистратуре, решение организационных проблем производства на заводе перешло на новый уровень. Все слабые звенья в цепочке управления стали гореть красным светом, и мы с коллегами начали работать над ними более осознанно. Мы будто открыли глаза на проблемы прозрачности бизнес-процессов и на то, что, расширяя информационную базу, используя новые технологии, можно эффективнее достигать необходимых показателей.
- В карьере произошли перемены?
- Честно признаюсь, изначально мне было не очень интересно работать на предприятии, и даже часто появлялись мысли, что пора уходить и развиваться в новой сфере. Но после учёбы в Китае я вернулся на работу с новыми знаниями и новым опытом. Полтора года я «набивал шишки», чтобы получить какой-то достойный результат. Возможно, я бы мог достичь того же и раньше, но не было понимания, как это сделать, и, что ещё важнее — не было заинтересованности.
Сейчас я получил должность руководителя проектов — это некое связующее звено между топ-менеджментом и руководителями подразделений и их подчинёнными. Мы своей командой настроили логичное распределение затрат на продукцию и производство, что помогает анализировать рынок и прогнозировать результаты. Эта система способствует выявлению экономических, производственных ошибок, чтобы не допустить их в будущем.
- Если бы еще раз предложили поучиться?
- То я бы с удовольствием продолжил.
Интервью вела Юнона КАТАЛЕВСКАЯ,
фото предоставлено героем публикации.
